Попробуйте досчитать до миллиона. У вас уйдет на это как минимум 23 дня. В прошлом году за этот отрезок времени в России появились 1000 миллионеров. Рынок акций, недвижимость, IT, ритейл — возможностей разбогатеть масса. Заработавших $1 млн уже больше 100 000, и это только начало. попробовал разобраться, чем новейшие русские, ставшие миллионерами после дефолта 1998 г., отличаются от первого поколения богачей. Новейшие не боятся рисковать. Они упорны: если проба не дает результата, они затевают что-то еще. Им плевать на политику, и они стараются не лезть в отрасли, которыми рулят чиновники. Но что в этом особенного? Бывшие олигархи тоже начинали вдали от Кремля: Владимир Гусинский клепал медные браслеты, Александр Смоленский подпольно печатал Библию, а Виктор Вексельберг продавал лом цветных металлов. Роман олигархов с политикой был бы невозможен, существуй в России 15 лет назад государство. Это сегодня предпринимателям указаны четкие пределы — зарабатывать на рынках и не зариться на ренту, которую и так есть кому подобрать. Быстрые деньги кончились, и миллионеры новой волны лучше образованны и лучше подкованы в своих узких областях, чем проходимцы и гении 1990-х. И все же основы бизнеса многие из новейших осваивали в компаниях и банках, созданных кем-то из наших первых капиталистов. И рассуждая о своих предшественниках с легким оттенком презрения, новые миллионеры и правы, и не правы одновременно. МИЛЛИОН ИЗ МИНУСА Выпускник экономфака МГУ и факультета бухучета Иллинойсского университета Евгений Морозов первую половину 1990-х провел в Америке. Поработав в Motorola, JР Моrgаn и Dеutsсhе Ваnk, летом 1997 г. возглавил управление клиентских операций инвестбанка «Ренессанс Капитал». А осенью российский фондовый рынок подхватил заразу из Юго-Восточной Азии и 17 августа 1998 г., как думали многие, прекратил существование. Вместе с профессией инвестбанкира. К счастью, слухи о кончине финансового бизнеса оказались сильно преувеличенными. Нельзя торговать акциями? Холодной осенью 1998-го нашлась достойная замена: кредиторская задолженность банков, дисконт по которой доходил до 90%. Морозову поручили возглавить группу по взысканию проблемных долгов. «Сложностей было много: когда я приходил в банки и просил по документам вернуть долг, большинство прикрывалось мораторием [на выплату внешних долгов, который ввело правительство], некоторые — сложностью финансовой ситуации, а кто-то просто ждал, что кредитор сам в конце концов разорится и исчезнет», — вспоминает Морозов. У него был хороший стимул для преодоления сложностей — процент от возвращенных долгов. «Один из банков предложил расплатиться с нами шубами из соболиного меха, которыми погасил свой долг один из его клиентов, — рассказывает Морозов. — Покупателя я искал долго. Мы даже думали просто подарить эти шубы на Новый год сотрудницам нашей группы. Но в итоге банк рассчитался с нами живыми деньгами». Смекалка в этом бизнесе была нужна не только для превращения неликвидного товара в деньги, но и для того, чтобы контрагент проникся сознанием собственного долга. «Один банк тянул время — не желал рассчитываться, — рассказывает Морозов. — Тогда я нанял актеров из Ленкома, достал костюмы мушкетеров и договорился с операторами центральных телеканалов, что они приедут снимать, как мушкетеры с обнаженными шпагами требуют у дверей банка: “Отдай мои деньги”. Узнав о моей затее, представители банка сами предложили сесть за стол переговоров». Креатив в условиях всеобщей неплатежеспособности требовал полной отдачи. Морозов торчал на работе по 15 часов в день. Овчинка стоила выделки: свой первый миллион он заработал примерно через год после начала работы с долгами. Но эйфории не было: целью Морозова была не определенная сумма, а простая идея — «заработать как можно больше». МИЛЛИОН НА М2 1998-й стал годом великого перелома не только для Морозова, но и для большинства других новейших русских миллионеров. Николай Шитов потратил тогда почти все свои накопления, около $50 000, заработанные в банке «Менатеп», на получение диплома MBA в лондонском Imperial College. «Я давно хотел уехать в бизнес-школу, но меня не отпускал бизнес. Работать в “Менатепе” было очень престижно, да и зарплаты там платили очень хорошие, хотя, конечно, это были не миллионы, — рассказывает Шитов, ныне президент Городского ипотечного банка. — А когда грянул кризис, я решил провести это время с максимальной пользой для себя и уехал в Лондон». Уезжал Шитов из страны-банкрота, а возвращался в страну, которая по всем признакам выходила из десятилетнего кризиса. И хотя никто не мог сказать, как долго продлится подъем, в Россию потянулись инвесторы, решившие рискнуть и построить долгосрочный бизнес. Шитов выбирал из нескольких предложений и выбрал в итоге самое неконкурентное по деньгам, но самое интересное по громадью задач — пошел вице-президентом в американский фонд прямых инвестиций «США-Россия» c прицелом на создание первого в России настоящего ипотечного банка. После приобретения фондом банковской лицензии у JP Morgan Шитов стал председателем правления банка «ДельтаКредит». «За последние пять лет было несколько моментов, когда я получал огромное удовлетворение от того, что сделал, — говорит Шитов. — Первый — когда после двух лет работы “ДельтаКредит” получил кредитный рейтинг от S&P и по этому рейтингу вошел в пятерку лучших банков». К лету 2005 г. ипотечный портфель «Дельты» достиг $200 млн, и его с удовольствием купил французский Société Générale за $107 млн, или 2,5 капитала. К тому времени Шитов был уже далеко. Два других момента случились уже после того, как, заработав свои первые по-настоящему большие деньги в «Дельте», Шитов ввязался в новый ипотечный стартап: в 2003 г. он по приглашению Рубена Варданяна из «Тройки Диалог» и Данилы Хачатурова из «Росгосстраха» возглавил Городской ипотечный банк (ГИБ). Летом 2006 г. ГИБ стал первым в России частным банком, который провел успешную секьюритизацию своего портфеля ипотечных кредитов, а в декабре Хачатуров продал ГИБ Morgan Stanley. Сумма сделки не раскрывалась, эксперты оценивали ее в диапазоне от $160 млн до $200 млн — от четырех до пяти капиталов. «Вознаграждение просто следовало за этими событиями, — резюмирует Шитов. — Если ты действительно что-то хочешь сделать, ты получаешь огромное удовольствие от самого процесса. А деньги — просто логическое продолжение успеха». МИЛЛИОН ИЗ КЕРОСИНА Странные это люди, новейшие русские миллионеры. Страсть к показному потреблению им чужда, да и деньги для них, как они уверяют, словно сговорившись, не главное. Физик Шитов ни за какие миллионы не согласился бы заниматься челночным бизнесом, экономист Морозов из финансистов переквалифицировался в риелторы, а владелец торгового дома «Топливное обеспечение аэропортов» (ТОАП) с оборотом 23 млрд руб. Евгений Островский разъезжает на своем Maibach в простых черных джинсах и без охраны. В 1999 г. Островскому надоело работать директором топливно-заправочного комплекса «Домодедово», и он ушел на вольные хлеба. Точнее, решил «масштабировать» опыт, полученный в самом динамичном аэропортовом хозяйстве страны. «Я по натуре не керосинщик, а управленец, и мне все равно, чем заниматься, — говорит Островский. — Я в “Домодедово” пришел с телевидения — был первым замом у Ирены Лесневской на “Рен-ТВ”». Идея Островского, до реализации которой не дошли руки у бизнесменов первой волны, заключалась в следующем: в стране несколько сотен аэропортов и куда меньше нефтяных компаний со своими нефтеперерабатывающими заводами. У нефтяных генералов нет времени и желания возиться с поставками авиакеросина конечным потребителям, а ТЗК при аэропортах не хватает рыночной силы, чтобы добиваться приемлемых цен от нефтяных компаний. В эту-то «форточку возможностей» и втиснулся Островский со своим ТОАПом: покупая керосин оптом, можно добиваться скидок от поставщиков и вести равноправный торг с владельцами ТЗК — маленькими монополистами, которые приносят основной доход большинству отечественных аэропортов. Островский сам удивляется, но оказалось, что топливным бизнесом в России вполне можно заниматься без «крыши». «Крутились вокруг нас и милиция, и бандиты, — рассказывает предприниматель. — Но у нас же не магазин, у нас нечего забирать. По-хорошему, 80% стоимости компании у меня — это стоимость бренда, технологий, созданной сети. Предлагали свои услуги не по крышеванию, а по бизнесу. Но все, что они предлагали, я делаю лучше». Хищников отпугивает тот факт, что рынок авиакеросина хоть и большой, но муторный: пойди пробейся сквозь причуды законодательства (имущество ТЗК — это инфраструктура, не подлежащая приватизации) и искривленную экономику российских аэропортов. «Было время, меня сопровождали люди с пистолетами, но совсем недавно я отказался от этого, — объясняет Островский. — От реального покушения это не спасет, а ездить с охраной уже моветон». Теперь у него новая бизнес-идея — убедить чиновников создать единого государственного оператора ТЗК, который откроет хранилища для операторов вроде ТОАПа, чтобы те продавали топливо напрямую авиакомпаниям. Если идея выгорит, бизнес, который, по оценкам Островского, стоит около $140 млн, может существенно прибавить в цене. МИЛЛИОН В ТРЕХ ИЗМЕРЕНИЯХ «Первую свою фирму я побежал регистрировать, как только получил паспорт, в 16 лет», — вспоминает Артем Юхин. Считай, полжизни назад: в декабре ему стукнет 32. Первая фирма Юхина занималась дизайном квартир. После школы Юхин поступил в Бауманку, которая в середине 1990-х была настоящим бизнес-инкубатором. Там же учился его будущий партнер Андрей Климов. «Нашим первым проектом стала программа-робот, прогнозирующая поведение рыночных котировок, — рассказывает Юхин. — Но после кризиса 1998 г. никто из инвесторов и слышать об этом не хотел». На хай-теке Юхин и Климов не зацикливались. У них было несколько «дойных коров», например салон красоты в Москве. «Коровы» сильно пригодились, когда у одной из фирм Юхина и Климова, A4Vision, забрезжила надежда на успех в области IT. Прослышав о проекте создания трехмерных фотографий, первые инвесторы нашли их сами по публикации в научном журнале. Итальянцам из фонда MyQube идея 3D-фотографий показалась весьма перспективной, ведь они позволяли гораздо надежнее идентифицировать личность, чем плоский снимок. Но европейцев смутило, что реализовывать идею будут «непонятные» русские, и они исчезли на год. Впрочем, этого было достаточно, чтобы вдохновить бывших студентов на подвиги. Юхин и Климов решили сами ездить по миру и устраивать презентации проекта. В 2000 г. партнеры получили предложение об инвестициях от венчурного фонда из Америки. «Проснулись» и итальянцы, которых в итоге и выбрала A4Vision. Американцы, говорит Юхин, давали больше денег, но оставляли меньше свободы основателям. К 2001 г. акционером A4Vision стал еще один фонд. На этом этапе в фирму удалось привлечь $10 млн. А после 11 сентября 2001 г. перед A4Vision и вовсе открылись грандиозные перспективы: главной темой мировых новостей стала война с терроризмом, и деятельность фирмы было решено сфокусировать на системах безопасности. Компания участвовала в программе биометрических паспортов США и Евросоюза, а в 2004 г. Пентагон заказал ей разработку систем мобильного сканирования лица для пограничников и дорожной полиции. Сегодня технологии A4Vision используются во многих крупных аэропортах, прежде всего в США. Потянулись и инвесторы: к концу прошлого года у A4Vision было уже девять финансовых инвесторов, в числе которых — Motorola Ventures, Logitech и даже личный фонд президента Oracle Ларри Эллисона Tako Ventures. К этому времени основатели компании Юхин и Климов уже отошли от дел. В декабре прошлого года канадская Bioscrypt, которая производит системы идентификации личности по отпечаткам пальцев, поглотила A4Vision, в результате чего владельцы последней получили 32% акций объединенной компании. Сумма сделки — $31,5 млн. Что чувствовали основатели компании, заработав свой первый миллион? «Для нас были важны не столько деньги, сколько то, что мы практически с нуля создали новую отрасль — трехмерного распознавания лица, — объясняет Юхин. — До нас инвесторы видели такие технологии разве что в голливудских боевиках. А сейчас это огромный бизнес, и мы были там первыми». Юхин считает сделку не слишком удачной. «К тому моменту мы уже не владели контрольным пакетом и не могли отказаться от сделки, которую одобрили другие совладельцы, — говорит он. — Когда мы начинали проект, были неопытными студентами и не всегда четко понимали, что важно не только получить деньги, но и найти фонд, для которого вы будете равноправным партнером». Что ж, сейчас Юхин может проверить эту мысль, оказавшись по другую сторону баррикад: летом он стал вице-президентом «Тройки Диалог». Зона ответственности — венчурные фонды. МИЛЛИОН ОНЛАЙН Домашние отказывались его понимать. Ну зачем уходить с насиженного кресла вице-президента «Тройки Диалог» не пойми куда? Но Максим Барский настоял на своем. «Надоело быть посредником, хотелось что-то сделать своими руками», — объясняет он. Началось все с того, что в «Тройку» обратился «Ситилайн», в тот момент крупнейший интернет-провайдер в Москве и Петербурге. Компании требовались деньги на региональную экспансию — $10 млн. Инвестбанк этим проектом не заинтересовался — слишком мелко. А Барскому идея понравилась. В сентябре 2000 г. он ушел из «Тройки» и стал директором по развитию «Ситилайна». «Я привлек эти $10 млн и сам инвестировал чуть-чуть, — рассказывает предприниматель. — У меня были очень колоритные партнеры: специалист по антиквариату Емельян Захаров, нынешний гендиректор ИД “Коммерсант” Демьян Кудрявцев и Егор Шуппе, мой друг». Задача инвесторов состояла в том, чтобы нарастить и упаковать свой бизнес, причем быстро: в Штатах со страшным треском лопался интернет-пузырь. С марта по декабрь 2000 г. индекс NASDAQ упал на 50%. С наращиванием проблем не возникло: купив интернет-провайдеров и телефонную емкость в нескольких крупных городах, к весне 2001 г. «Ситилайн» довел число своих абонентов до 100 000. Параллельно шла предпродажная подготовка компании. «У нее были очень сильный маркетинг, хорошая техническая база, — рассказывает Барский. — Но корпоративное управление, отчетность просто отсутствовали. Мы сделали бизнес понятным по структуре капитала и подготовили отчетность по GAAP». Параллельно шли переговоры с «Голден Телеком», претендовавшей на лидерство в отрасли и скупавшей провайдеров. Мандражировали сильно. «Когда рухнул интернет-рынок, и у меня много сомнений было, и партнеры слабо верили, что сделка состоится», — вспоминает Барский. Но друзей ждал хеппи-энд — покупатель, сделавший ставку на развитие Интернета, был просто вынужден тратить деньги на скупку конкурентов. «У них не было роста, не было абонентской базы, — утверждает Барский. — Не было доступа к техническому ресурсу, соединительным линиям в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге — все было скуплено нами. Им надо было или закрывать тему Интернета (а они до сих пор продолжают ее развивать), или нас покупать». Наградой за упорство стали $29 млн, вырученные партнерами за «Ситилайн». На долю Барского, которому в апреле 2001 г. было 27, пришлось «как раз чуть больше $1 млн». МИЛЛИОН НА РОБОТАХ В начале прошлого века Максим Горький съездил в Америку и потом долго возмущался. Писатель встретил там миллионера и был поражен его тупостью — на все вопросы, зачем ему деньги, богатый детина отвечал: «Чтобы делать еще больше денег». Сергей Гораджанов Горькому вряд ли понравился бы. Как и Юхин, Гораджанов учился в Бауманке и начал зарабатывать еще студентом. Умудрился выйти с плюсом из пирамиды МММ, торговал ваучерами. В 1995 г. получил диплом — и сразу на фондовый рынок. «Тогда хорошей темой стали ГКО, в 1995-1997 гг. эти бумаги давали по 100-150% годовых, — рассказывает инвестор. — И потихонечку начинал заниматься акциями, хотя больших успехов не было». К августовскому дефолту Гораджанов накопил $200 000, которые хранил не в лопнувшем банке, а в надежном месте. Казалось бы, живи и радуйся — ведь многие потеряли всё. Но Гораджанов, по его собственному выражению, впал в «великую депрессию». «Что делать? Чем заниматься? Рынка нет, — описывает он свое тогдашнее состояние. — Чувствовал себя ненужным. Хотел уехать в Америку по примеру друга-программиста». Девять месяцев он просидел дома, а потом начал приходить в себя. «Весной 1999 г. я пошел работать в Московский фондовый центр (МФЦ), занимался VIP-клиентами, — говорит инвестор. — Там познакомился с интересными людьми и считаю этот момент ключевым в своей карьере». Два года спустя с одним из знакомцев по МФЦ, Виктором Гофманом, Гораджанов сумел реализовать идею, которая в конце 1990-х не пошла у Юхина с Климовым: написание торговых программ-роботов. «В 2001-2002 гг. было очень много событий, которые влекли за собой хаотичное движение рынка, и человеку не всегда удавалось оперативно принимать решения, — излагает Гораджанов. — Это в 1990-е можно было по два дня думать, а тут нужно было реагировать очень быстро, ведь количество расторгованных эмитентов сильно выросло». На написание и тестирование программ у партнеров ушло около двух лет. Процесс оказался настолько прибыльным, что первый миллион собрался у Гораджанова уже к 2004 г., когда роботы заступили на боевое дежурство. Осторожность приходит с опытом: сейчас Гораджанов управляет не только своими деньгами, но и средствами друзей-клиентов. «Психологически управлять чужими средствами тяжелее, чем своими личными, — говорит он. — Но у меня этого конфликта почти не было, потому что многое доверено роботам, а для них разницы нет». Сам он стал предпочитать менее рискованные стратегии. «Появились деньги — их надо сразу разместить под 3-4%, максимум 5%, в абсолютно безрисковые активы, например государственные бумаги. Или в банки европейские, — говорит Гораджанов. — Этих процентов достаточно, чтобы иметь независимость от работодателя». ПОСЛЕ МИЛЛИОНА Состояние в миллион долларов и больше — скорее философская категория, чем явление физического мира. Что такое «свой миллион»? «У меня же его нет на счетах, более того, я его получить не могу, потому что мне тогда надо продать часть компании либо вынуть из оборота, — объясняет Островский. — И то и другое достаточно проблематично. Я вот на днях с одним банкиром беседовал о кризисе ликвидности, и он говорит, что люди из первой десятки Forbes прибегают и просят наличных немного». «По нынешним меркам у меня небольшие деньги. Так… стоимость заурядной квартиры в Москве», — трезво оценивает свой капитал Гораджанов. Если была иллюзия, что цифра с шестью нулями — пропуск в царство свободы, она быстро развеивается. Заработав свой первый миллион в 27, Барский думал: «Еще пара таких сделок, и к 30 уйду на пенсию». Никуда он, конечно, не ушел: часть денег потратил, чтобы погасить кредит на квартиру, а остальное инвестировал дальше. Сейчас он гендиректор и совладелец малой нефтяной компании West Siberian Resources. Специалист по работе с долгами, Морозов с 2001 г. стал переключаться на инвестиции в недвижимость. Первую квартиру площадью 340 м2 в Романовом переулке он купил, отремонтировал и продал, еще когда работал в «Ренессансе», из которого ушел в 2002 г. Заработал на ней 40% годовых. Понравилось. «Моя ниша на рынке — создание квартир для людей, у которых нет времени и желания заниматься дизайном, чтобы они могли взять только свои личные вещи, одежду и приехать в готовый дом, — увлеченно рассказывает Морозов репортеру в одной из своих квартир на Патриарших. — Квартиры я всегда продаю полностью оборудованнными: не только с мебелью, но и с книгами, фильмами и даже с полотенцами, постельным бельем и посудой. Год назад я вошел во вкус: сегодня у меня уже пять квартир, кроме того, я строю второй дом по собственному проекту». Покупать, отделывать и продавать квартиры в центре Москвы — что-то среднее между бизнесом и ремеслом, и это Морозову нравится. Но он все равно мечтает о новой жизни: «Когда продам все, уеду путешествовать. Родные разбросаны по всему миру, хочу всех навестить. Надо больше заниматься собой. И начать учить китайский». Учить китайский — красивый вариант, но большинству новейших русских покой даже не снится. «У меня по-прежнему желание жить бизнесом и работать по 24 часа в сутки, — уверяет Шитов. — Единственное изменение: если я раньше ездил отдыхать в Сочи или Крым, то сейчас могу позволить себе больше. В прошлый раз я поехал в Танзанию, забрался на Килиманджаро — 6000 м!» Шитов никогда раньше в горы не забирался, а вершины, признается он, манят. Аналитический деловой еженедельник SmartMoney Источник:
Этот способ заработка характерен, скорее всего, для приграничных городов, но воспользоваться им может любой российский гражданин нашей необъятной Родины. Этот способ заработка характерен, скорее всего, для приграничных городов, но воспользоваться им может любой российский гражданин нашей необъятной Родины. Прецеденты имеются. Итак, Выборг – приграничный с Финляндией город. Открывая страницу бесплатных объявлений в местной газете, находим раздел «Биржа труда» и смотрим, что в нем есть. Первыми по алфавиту предлагает свои услуги одинокий бухгалтер, затем довольно
Все знают, что торговля живет на простом и могучем принципе: «купи дешевле - продай дороже». Точно также живет и зарабатывает бизнес Интернет-провайдеров, без которых мы с Вами не смогли бы общаться в Интернет. Что делает Интернет-провайдер? Он покупает трафик за 10-30 долл за 1Gb, а продает его за 80-110 долл за 1 Gb. Неплохая разница, правда? Покрывает расходы на обслуживание, уплату налогов, еще остается на хлеб с маслом и икрой. Вы тоже так можете! Ну, почти так. Икры, может быть, на Вашем хлебе и не будет, а на хлеб с маслом точно хватит. Вы можете стать интернет-провайд
Идея создать сервис опросов в Интернете, который будет собирать информацию для компаний. Есть сайты, которые полностью посвящены опросам, но люди редко зайдут на него специально, чтобы проголосовать. Многим фирмам интересна статистика. Например, какой принтер пользуется сейчас особенной популярностью дома и в офисе, а какой не покупают вообще и почему. Или популярные модели телевизоров, или еще что-то. Это зависит от компании и, соответственно, сферы деятельности. Пришла такая идея. Создать сервис опросов в Интернете, который будет собирать такую информацию для компаний.
Главная страница --> 